Научная Лаборатория

 

Культурное пространство ХХ1 века  претерпевает фундаментальные изменения, которые прежде всего связаны с новой информационной ситуацией.  Информационные технологии нового века  необозримо расширили привычный мир за счет кибер-пространства или виртуальной реальности.  Высоколобая наука, обратившись к этому феномену, первоначально увидела в нем новую ирреальность, сферу господства информационных фантомов, причудливо отражающих реальный мир ( симулякры ), некое игровое поле  компьютеризированного человечества. Однако чуждый научных суеверий социум  вполне практично и по-деловому отнесся к  виртуальной реальности  (с акцентом на втором понятии) как к полю для возделывания.
 Современный бизнесмен, торгуя в Интернет, ведя переговоры и электронную переписку  с удаленными партнерами, не мучается гамлетовским вопросом, а делает дело и деньги. Привычная нам реальность удваивает в виртуальности свое разнообразие,  воплощая в информационных двойниках подлинные отношения, вещи, деньги, идеи, самого человека. Емкость виртуального мира безгранична. В нем  беспрепятственно реализуется информационная составляющая любого вида человеческой деятельности, только финальные операции с материальными, вещными объектами в той или иной мере предполагают возвращение в классическую реальность.  Этот процесс можно обозначить как освоение реальным миром мира виртуального.
Виртуальная реальность (ВР)  как онтологический феномен, как совокупность информационных технологий, как актуальный и остромодный в своей актуальности концепт современных науки, публицистики, художественной прогностики и т.п. в достаточной  степени освоен широким кругом специалистов и рядовой публикой. Это понятие означает сферу профессиональной деятельности для WEB-мастеров и WEB-дизайнеров, для менеджеров интернет-проектов,  специалистов по электронному бизнесу, сетевых программистов-разработчиков, интернет-провайдеров и т.п. Виртуальная реальность –предмет анализа и осмысления философов, социологов, культурологов, психологов, экономистов, лингвистов, правоведов и т.д., а также неистощимый источник вдохновения  и полигон для современного шоу-бизнеса.
В этом аспекте ВР  воспринимается современным человеком как некий заповедник (анклав) в окружающем его реальном мире, вход куда осуществляется через модем и  электронный адрес. В этом заповеднике царят отчасти новые, отчасти вполне узнаваемые законы. Этот мир забавен и полезен, футурологи им пугают, но нам, как всегда, не страшно, всегда можно прервать сеанс…
Несколько иные сюжеты связаны с ВР, трактуемой не феноменологически (как виртуальное пространство, отграниченное от реального мира монитором компьютера), а процессуально (как качественная, социально-информационная характеристика реального мира). Симметричный, но  не зеркально подобный процесс изменяет на наших глазах и классический реальный мир. Данный процесс может быть назван  виртуализацией реальности.
         Элементы виртуальности характеризовали нашу действительность с древнейших времен, когда самые смелые провидцы не могли  и представить  существования  компьютеров и сетевых технологий. Философы-классики, исследуя возможность познаваемости мира, соотношение идеи и  феномена, не были единодушны в определении границ проникновения в суть вещей. Опыт наблюдения за перипетиями познания лег в основу одной из философских визий, суть которой – трактовка человека как жителя темной пещеры. Взор человека прикован к ее задней стене, на которой мелькают тени реальных событий (объектов). Эти события происходят вне пещеры, они освещены ярким солнцем и отбрасывают именно те тени, по которым обитатель пещеры пытается судить о внешнем мире.
Автор этой визии создал образ «на века». В этой картине существенную смысловую нагрузку выполняет задняя стена пещеры – своего рода экран, отражающий бытие. Не правда ли, весьма несложно модернизировать этот сюжет. Заменим пещеру на  оборудованный по евростандарту офис или благоустроенную квартиру, поместив в центр нашего современника. На какой экран он неотрывно смотрит? Экран телевизора, компьютера, дополненные каналами СМИ, радио, факсовой, телефонной, пейджинговой и т.п. связью, каждый из этих информационных каналов  дает свой план отражения, играет свой спектакль в этом «театре теней». Совокупность этих планов отражения реальности образует виртуальный экран, который «соединяет-разделяет» человека и внешний мир.
Казалось бы, модернизация визии ничего принципиально в сущности запечатленных в ней  информационных отношений субъекта и объективной реальности не меняет. На самом деле меняется  акцентация злободневности: план философской гносеологии  уступает место социально-гносеологическому.
. Во все исторические эпохи  человечество обитало в двух измерениях - в физическом, вещном мире (именуемом реальным бытием) и в  информационном пространстве (информационном инобытии). Последнее складывалось из мифов и преданий, знаний и заблуждений, идей и  образов, реальных фактов и творений фантазии. Соотношение  и взаимодействие данных уровней, пластов бытия было различным. Научно- технический прогресс и информатизация  существенно видоизменили объем, насыщенность и динамику информационной среды человека. Если человек древнего мира, античности, да и его  потомки вплоть до ХХ века (во всяком случае, в подавляющем большинстве) жили в мире реальных отношений, соразмерных диапазону повседневной жизнедеятельности, то ХХ век и особенно эпоха миллениума огромные пласты людей вырвали из информационно ограниченного круга бытия с преобладанием материальных, социальных параметров и погрузили в постоянно расширяющееся информационное пространство нового времени, для которого характерна возрастающая по экспоненте виртуализация реальности. Социальная  философия и социальная прагматика данной  тенденции заключаются в том, что современный человек инфозависим и вынужден воспринимать все большую в относительном выражении и все расширяющуюся в абсолютном исчислении часть окружающего мира через информацию, наблюдая за его состоянием на виртуальном экране.
Экран - это метафора  того личностного узла информационных коммуникаций, который формируется вокруг каждого субъекта информационной среды как его собственными сознательными усилиями, так и теми социальными силами, институтами, другими субъектами, которые имеют целью воздействовать на  данного субъекта или взаимодействовать с ним. Каждый человек  целенаправленно обустраивает личностные коммуникации (выбирает  каналы радио и телевидения, газеты и журналы, определяет свой круг общения и т.п.). Но конкретная личность далеко не свободна в этом выборе, поскольку вынуждена выбирать из предлагаемого набора  СМИ, выражающих различные политические или иные интересы. Не следует забывать и о том, что современный человек погружен в насыщенную  и порой агрессивную информационную среду, наполненную сообщениями, стимулирующими различные реакции (новостная информация, политическая, коммерческая и социальная реклама, опросы общественного мнения, слухи, пропаганда).
По всем этим каналам на личностные виртуальные экраны интенсивно транслируется разнообразная информация, формируя мозаичный образ реальности. Реальность для  человека ХХ1 века – это информационная модель(калейдоскоп образов на виртуальном экране), в которой отражена львиная доля планов бытия, требующих реакции, оценки, учета в житейских ситуациях и выборе линий поведения рядового гражданина, влияющих на его настроение, менталитет, мироощущение и т.п. Все большая часть значимых для человека реалий представляет собой пласты информационных отпечатков событий. Эти события могут происходить  хотя и сейчас, но не здесь, либо здесь, но не сейчас, либо вообще не здесь и не сейчас, но все эти виды событий благодаря развитым  социально – информационным технологиям успешно попадут на миллионы виртуальных экранов конечных адресатов и потребуют от них определенной (ментальной или деятельностной) реакции.
Позитивная социальная функция виртуализации реальности в этом ракурсе анализа бесспорна. Наш современник получил возможность  постижения мира в режиме онлайн и интерактивного участия в процессе культурогенеза, границы его восприятия постоянно расширяются. Все это дает в потенциале возможность каждому строить стратагемы своей социальной деятельности, самореализации в соответствие с как никогда ранее  многоплановой информацией.
Но  виртуализация реальности, подобно любой социально- информационной технологии является амбивалентным процессом,  т.е. обладает не менее мощным социальным негативом. Источник негатива – возможность целевой трансляции на виртуальный экран искаженной информации о реальных событиях либо полностью виртуальных феноменов, созданных путем сознательных дезинформаций,  ньюсмейкерских акций, просчитанных  социальными технологами во имя получения заданной реакции адресата. Такие полновиртуальные объекты, не имеющие аналога в реальности, как правило, оснащаются создателями всеми  убедительными приметами,  документирующими их подлинность и достоверность, событие кажется происходящим сейчас и здесь.
Наиболее изощренные технологии, применяемые в играх за высокие ставки (политическая, экономическая конкуренция, информационные войны), меняют привычную последовательность технологических операций, разработанную многовековой практикой массмедиа (событие – сообщение). Манипулятивные дезинформационные  технологии действуют от обратного: вслед за вброшенными в информационную среду ложными сообщениями инициируются  в той или иной мере подтверждающие их реальные события. Такие приемы срабатывают не только против неискушенного обывателя (носителя общественного мнения), но и против специалистов.
Таким образом, рядовой человек одновременно заложник виртуального экрана, ибо представления о мире, считанные с него, могут оказаться не только искаженными, но и тенденциозно, целенаправленно сконструированными, в результате выработанные социальные стратагемы окажутся ошибочными. Более того, неоднородность российской власти, нестабильность политического процесса, бум грязных политтехнологий, ярко выраженная тенденция имитации социальной заботы в политике властей и политических сил различного толка, борьба собственных интересов госструктур и чиновников, замаскированная под высшие национальные и т.п. приоритеты,  приводят в России к тому,  что виртуальный личностный экран современного россиянина стал плацдармом войны за электорат и полигоном для шлифовки упомянутых технологий.
Разумеется, существуют определенные технологии верификации информационных сообщений. Однако все они формировались применительно к системе традиционных коммуникаций. В числе этих антиманипулятивных, антидезинформационных технологий, основанных на классических способах верификации информационных моделей, такие как: авторитет информационного источника (известной персоны, печатного органа, канала СМИ, книги или издательства, живого свидетеля, репортажа с места события), авторитет  и гарантия подлинности документной фиксации (печатный текст массовых и научных изданий с их фильтрами редакционного отбора, рецензирования,  ответственностью автора и редактора, репутацией, официальный документ с печатями и резолюциями, фотодокумент,  киносъемка и т.п.),  авторизованность ( прозрачность, прослеживамость) информационных комуникаций  и другие.
Но в современных условиях интенсивной виртуализации  реальности, классические приемы уже не срабатывают. Поэтому верификация сообщений в наши дни превратилась в острейшую личностную и социальную проблему  (особо актуальную в российской практике). Авторитетность источника шатается, покупается и продается,  свидетеля  невозможно найти, чтобы перепроверить данные, так как диапазон источников, разнообразие каналов, динамика сообщений не дают шансов верификации большей части потока, тем не менее требующего реакции. Достоверность и гарантия подлинности документа в эпоху компьютерных технологий преобразования информации  теряют доказательный статус, а  средства эксперной оценки и выявления подделок не доступны широкой публике. Авторизованность коммуникационных  каналов, возможность восхождения к источнику сообщения, что всегда являлось базовым моментом верификации, стало проблемой. Во-первых, разработано множество технологий маскировки  пути вбрасывания тех или иных целевых сообщений в информационное пространство. Во-вторых, сложнейшая инфраструктура современной информационной среды, характеризующаяся множественностью информационных потоков, подвергающихся  неоднократной переработке, перекодировке,  переадресовке и интерпретации, делает нереальной задачу установления подлинного инициатора тех или иных  сообщений.
Верификация сообщений в наши дни представляет собой личностную и социальную проблему (особо актуальную в российской практике). Какие же силы  непосредственно сталкиваются на виртуальном экране в борьбе за мысли,  чувства и действия рядового гражданина, и кто в состоянии помочь ему проверить достоверность переполняющих его экран сообщений, раскрыть их подоплеку (по классической формуле кому выгодно, как это сделано, каковы следствия), дать совет относительно способа реагирования.
Реальные силы, способные к информационному консалтингу такого рода, в современной России обозначились, но ни одна не достигла необходимой эффективности, речь может идти скорее – о потенциальных возможностях. Не анализируя вектор государственной власти и его информационную активность, отметим лишь, что даже позитивная и конструктивная социально значимая информация  от власти к обществу не проходит, поскольку каналы, предназначенные для трансляции нисходящего потока действуют неудовлетворительно: существующие недостаточны в количественном отношении, объективно и субъективно блокированы  традиционными стратегиями информационной  закрытости государства, информационным «саботажем» чиновничьего аппарата, неразработанностью семантики адресованных обществу сообщений и т.п.
Реальная же информационная борьба между различными ветвями власти, госструктурами, политическими партиями, кандидатами в период выборов и т.п., периодически обостряющаяся до агрессивности информационных войн, непосредственно оборачивается  информационными стрессами для миллионов владельцев личностных виртуальных экранов
По определению информационный консалтинг – профессиональная задача информационных аналитиков. Современные аналитические  службы созданы либо создаются повсеместно: при госструктурах, министерствах и ведомствах, в бизнесе, при политических партиях, при различных СМИ, как самостоятельные  коммерческие фирмы, формируется специфический институт независимых аналитиков. Об аналитике общественное мнение наслышано, существуют аналитические передачи на телевидении, аналитические рубрики в солидных журналах, аналитические сайты в Интернет, политики и публицисты любят многозначительно заявлять: «как считают аналитики…, по мнению ряда аналитиков…»  (причем, кто они, эти аналитики, и можно ли им доверять, обычно не сообщается).
Так, кто же они эти аналитики, и может ли на них надеяться рядовой гражданин?  Существует ли в России профессиональная аналитика для широкой публики?  Ответ неоднозначен.
Официальные аналитики обслуживают интересы тех политических, экономических и т.п. сил, которые их содержат. Именно они готовят те информационные войны, дезинформационные кампании, в рамках которых сталкиваются интересы их заказчиков. Если же эти аналитические материалы адресуются публике, широко демонстрируются в СМИ, следовательно, кампания предусматривает участие  граждан, чье  «общественное мнение» будет козырем в борьбе сторон.
Информационно-аналитические и просто информационные агентства?  И здесь нет подлинной объективности. Целевой контент- анализ информационных потоков, представляемых заказчикам крупнейшими российскими информационными агентствами  обнаруживает, что в годовом потоке сообщений от 5 до 15 % составляют плановые дезинформации, вбрасываемые различными структурами не без ведома агентств. Это своего рода плата за выживание, за доступ к источникам первичных сообщений и т.п.
Аналитика в СМИ  или то, что выдается там за аналитику, - это либо те же упомянутые ранее ангажированные специалисты, либо грешащие полным непрофессионализмом борзописцы, подменяющие информированность, неудержимой фантазией и шокирующими интерпретациями фактов (российский эксклюзив – желтая или бульварная аналитика).
Коммерческая аналитика имеет многие основания быть независимой, но существуют две причины, не позволяющие предлагать ее в качестве альтернативы для широкой публики. Во-первых, коммерческая аналитика специализируется, как правило,  в области безопасности бизнеса, во-вторых, ее услуги дороги для рядового гражданина.
Очевидно, что остро стоит проблема формирования аналитики, которая обслуживала бы интересы гражданского общества (бескорыстная,   не просто независимая, а граждански ориентированная, профессиональная), способная дать бескровный бой на полигоне личностных виртуальных экранов манипулятивным технологиям, недобросовестной политике, дезинформациям и т.п. Предлагая . подобный вариант, чувствуешь себя Маниловым. Кто это бесплатно будет делать? Альтруисты от существующих и формирующихся институтов гражданского общества (ученые, независимые аналитики, эксперты, журналисты)?  Такие намерения порой провозглашаются  теми или иными командами демократически настроенной интеллигенции, намечаются проекты, но ощутимого результата эта деятельность пока не имеет.
Зарождающаяся аналитика гражданского общества  по определению уступает  официальной (государственной, обслуживающей большой бизнес и.п.). Это объясняется тем, что любая профессиональная аналитика нуждается в базе (интегрированные информационные ресурсы, доступ к данным, современные технологии поиска и обработки данных, специально  обученный персонал, нахождение  «в материале» и т.п.). Такое под силу лишь мощным,  хорошо финансируемым службам. Такими ресурсами институты гражданского общества пока не располагают.
Как же быть нашему герою – рядовому гражданину- в ситуации, когда его личностный виртуальный экран является территорией не прекращающихся информационных битв за его бессмертную душу в качестве военной добычи между самыми различными социально-политическими силами, когда он сам не в состоянии противится этой борьбе (ее угрозам, а порой и соблазнам), а гражданское общество, призванное защитить, еще недостаточно структурировано, организовано и т.п.?
Означает ли констатация данной ситуации пессимистический прогноз относительно самой возможности осознанного, основанного на объективном знании и понимании окружающего мира социального поведения рядового гражданина?  Означает ли это, что виртуальный экран  подобно кривому зеркалу не столько соединяет человека и реальность, сколько разделяет?
Возможны различные пути преодоления данного информационного кризиса. Специалисты предлагают санацию сферы  социальных технологий (контроль СМИ, цензуру, правовое регулирование, не допускающее  применение грязных технологий, формирование  профессиональной этики социотехнологов, развитие института независимых экспертов, создание независимых СМИ и др.). Однако (при всем различии конкретных вариантов, степени их демократичности и т.п.) все эти сценарии оставляют вне поля зрения основного субъекта социальных процессов - гражданина, обывателя, представителя электората,  определяющего личностные стратагемы своего жизненного пути.
Находясь по эту сторону виртуального экрана, рядовые граждане с точки зрения  информационной безопасности должны быть отнесены к группе  повышенного риска. Снижение риска – в формировании высокой информационной культуры и ее интеллектуального ядра – информацинно-аналитической культуры личности. Теория и практика информационной культуры такого типа практически не разработаны, способы  ее внедрения  и  каналы распространения не определены. Однако очевидно, что создание  принципиально новых и эффективных массовых эвристик в области прикладной житейской аналитики – условие выживания россиян. Инновационность действий,  повышенный креатив социальных технологов, стремящихся манипулировать обществом, требует  адекватного симметричного ответа от их жертв. Готовы ли в массе россияне к такой интенсивной интеллектуальной борьбе за информационную свободу, безопасность и право на самостоятельный  анализ социальной  семантики и  возможность создания и реализации объективных социальных стратагем?
Однозначного ответа на этот вопрос нет. Информационная культура российского общества неоднородна. Необходима соответствующая государственная политика. В обществе, в котором интересы государства и гражданского общества гармонизированы, информационно-аналитическая культура рядового гражданина – это проблема эффективности государственной  политики, управления, это формирование сознательного социального партнера. Таковой может быть востребован властью,заинтересованной  во взаимодействии, в формировании креатива. Не секрет, что современные российские политическая элита и слой чиновников не заинтересованы в этом (причем, и сами не обладают таковой культурой). Это обоюдоострая проблема, органично увязанная с проблемой национального достоинства отечественной внешней и внутренней политики, конструктивного диалога власть-гражданское общество.
Эволюционное ее развитие, самостоятельная выработка аналитической культуры различными группами населения – процесс длительный, недостаточно эффективный. Необходима система обучения аналитическим методам оперирования информацией, своего рода школа информационного выживания, новая парадигма воспитания Homo informaticus –человека информационного общества, для которого владение  информационно-аналитическими технологиями явится базовой стратагемой  информационно безопасного социального поведения. Нужны школа и опыт любительской бытовой аналитики, демонстрация новых методов верификации информационного  плана, в основе которых - новая философия информационного  поведения и новые технологии восприятия и анализа информационных сообщений, адресованных личности.
По аналогии можно прибегнуть к примерам из сферы социальной и личностной безопасности.  К решению проблем просвещения и обучения широкой публики в этой области, оказания реальной консалтинговой помощи и поддержки в острых личностных ситуациях, столь актуальным  в современных российских условиях, реально подключились муниципальные власти, специалисты спецслужб, как актуально действующие , так и преимущественно ушедшие в отставку, в бизнес, специалисты – психологи, социальные педагоги, журналисты и другие официальные и неофициальные структуры. В результате  при всей слабости отечественной системы обеспечения социальной безопасности появились издания  (популярные книги, журналы и справочники), сайты в Интернет, школы и курсы выживания, горячие  линии и т.п.              
Нечто подобное необходимо в сфере формирования современной информационно-аналитической культуры российской публики.  Главная болевая точка  в этой проблеме – выявление заинтересованных специалистов и организаций, которые  проявили бы инициативу  и приняли бы ответственность  за  консолидацию всех тех, кто осознает важность и своевременность поставленной цели, располагает экспертным знанием в сфере технологий верификации информационных сообщений, информационной  аналитики.
Сегодня нужна аналитика нового типа. Выработанная десятилетиями противостояния тоталитарного государства и общества старая «кухонная» аналитика, воспетая романтиками –шестидесятниками, сегодня не работает. Вся эта филигранная аналитика, основанная на максимальной интерпретации каждого сообщения, методике выявления подтекста (дешифровке фигур умолчания) в официальных  текстах, ценностно-идологизированная критика мотиваций действий власти, была  результативна лишь, как ни парадоксально,  в условиях  четко известных, устоявшихся  правил игры с обеих сторон. Этому способствовала  статика стратегий власти (партийных идеологов, правительства и т.п.). Поэтому демократически настроенная и даже диссидентствующая интеллигенция того времени получала  возможность  некоторой объективной верификации официальной информации.
В ситуации смены правил игры в течение каждого небольшого отрезка времени (даже не от выборов к выборам, а по сезонам года), при явном приоритете тактической политики власти, в условиях пестроты спектра тех сил, которые участвуют в борьбе за общественное мнение,   невозможно выработать действенные способы анализа и дешифровки истины, необходимы новые технологии массовой аналитики.
Нужна школа и опыт любительской бытовой аналитики, демонстрация новых методов верификации информационного плана. Базовыми понятиями школы информационного выживания должны стать  информационная свобода и информационная безопасность.
Свободу нередко трактуют как неограниченный доступ ко всем  информационным ресурсам ( к ведомственным,  альтернативным и т.п.). Но здесь коренится парадокс или уже упоминавшийся принцип амбивалентности социальных процессов. Избыток информации – не есть бесспорное благо, как и ее ограничение. Свобода – в возможности осознанного выбора информации, в получении оптимальной информации, в умении и готовности самостоятельно действовать в информационном пространстве. Таковы базовые  параметры информационно-аналитической культуры личности.
Существует деловая эвристика, которая  гласит: если мы не в состоянии изменить реальность, то нужно изменить отношение к ней. Если мы не можем создать идеальную и дружественную для рядового человека информационную среду, если она стала плацдармом войн, конфронтаций, агрессивных манипулятивных технологий, то необходимо научить человека  быть не жертвой, не информационно виктимной личностью с менталитетом загипнотизированного калейдоскопом информационного беснования кролика, а субъектом активного и осознанного поведения, способным осуществлять контроль над информационной  ситуацией в рамках  сферы своей социальной жизнедеятельности.